Олег Шелонин, Виктор Баженов

Паладин. Изгнанник

1

Кевин во весь опор несся по запутанным лабиринтам подземелий, тихонько подвывая от ужаса. Факелы, развешанные по стенам, услужливо вспыхивали при его приближении. Правда, порой запаздывали – юноша бежал очень быстро. Как правило, это сопровождалось отборным матом на тролльем языке, так как послушник не всегда успевал вписаться в поворот, а это снижало скорость. Юноша со спокойной совестью мог бы выть и погромче, а то и просто орать во весь голос, зовя на помощь, но где-то в пятках у него еще осталось немного мужества и самоуважения. Да и чего орать? Здесь его никто не услышит. Ни его, ни преследователей, истошно верещащих за спиной юного послушника. Преследователи были гораздо массивнее, а потому тоже не всегда успешно расходились со стенами.

– А ведь так хорошо все начиналось! – простонал Кевин, наращивая обороты. Одна рука его делала энергичную отмашку, помогая поддерживать взятый скоростной темп, другая прижималась к животу, сохраняя нечто засунутое за пояс, прикрытое сверху рясой.

Да, влип Кевин здорово. И когда! На самый выпускной!

– И дернул меня Заблудший именно сегодня сюда лезть! Святой Сколиот, помоги! Я ж в твою честь столько поклонов за эти годы отбил!

…О существовании подземелий, кроме него и его друга Ломея, никто в ордене Белого Льва не знал. Вход в катакомбы Кевин обнаружил три года назад совершенно случайно. И произошло это в точно такой же день, как сегодня.

Раз в год, в день основания ордена, к которому был приурочен выпуск послушников, прошедших весь курс обучения, приезжали родственники и друзья. Да и выпускники прошлых лет, уже опытные, заматеревшие рыцари, частенько навещали альма-матер в этот день. Многие из них приезжали заранее, чуть не за неделю до выпуска, чтобы в кругу друзей отдохнуть от ратных дел за бочонком элитного вина, похвастаться своими подвигами. Глава ордена Пий Семнадцатый закрывал на это глаза, так как вино было из подвалов монастыря (со своим сюда не пускали) и продавалось якобы тайком за большие деньги через кастеляна. Через него же шли и остальные услуги в виде поставки девиц ну очень легкого поведения. Выручка шла частично в монастырскую казну, частично в карман главе ордена. Но главный доход монастырь получал, торгуя живым товаром – выпускниками. Орден Белого Льва выпускал рыцарей, способных с мечом в руках и с именем Вездесущего на устах биться за господина, которому они присягнут на верность. Вот за ними-то в этот день в монастырь и приезжали наниматели.

В древности, говорят, послушником монастыря мог стать любой мечтающий о подвигах мальчишка, независимо от происхождения, но потом отбор стал жестче. Не каждого суверена радовала мысль, что его личным телохранителем является плебей, и в орден стали принимать виконтов, отпрысков дворян, которым, как говорится, ничего не светило в будущем. За безземельными дворянами оставлялся их титул. Став рыцарем, они имели шанс получить от своего суверена земельный надел, совершив ради него какой-нибудь выдающийся подвиг. Да и оплачивались их услуги прилично, полновесным златом, так что бедовать им не приходилось. Кевину в то время до выпуска было ждать еще целых три года, и к нему, как всегда, никто не приехал. Некому было ехать. Родители давно умерли, а отчиму на него было наплевать. Вечером, когда все гости уже разъехались, в его келью ввалился развеселый Ломей с куском оленины под мышкой и кочергой в руке. Оную кочергу друг свистнул из камина в личных апартаментах Пия Семнадцатого. Ломей предложил прогуляться за монастырские ворота на шашлыки. Кевин с радостью согласился. Но пикник на природе не удался. Пошатывающийся Ломей, впервые попробовавший в этот день вина, кочергу по дороге к лесу потерял, зато друзья нашли приключение на свою пятую точку в виде группы святых отцов на полянке, тайком от послушников предававшимся греху чревоугодия, подкрепленному непомерными возлияниями по поводу успешного завершения выпуска. Досталось на орехи обоим. Три дня постов и молитв без права выхода из своих келий.

Вот тогда-то все и произошло. Голодный и злой, Кевин отбарабанил положенную порцию молитв, сердито осенил себя и свою келью знаком Вездесущего и… Прямо перед ним в стене явственно замерцали призрачно зеленым светом пять неприметных камней. Как сомнамбула, он подошел к ним, протянул руку и коснулся поочередно каждого камня. В стене образовался провал. Оттуда потянуло сыростью. С тех пор он с другом часто там бывал. Стены подземелий отзывались на знак Вездесущего, открывая Кевину проходы в самых неожиданных местах, и его очень удивляло, что Ломей этих знаков не видит! Впрочем, тот не переживал. Его неугомонный друг был без комплексов. Однажды проход открылся в монастырские подвалы, и этого ему было достаточно. Ночные походы (днем они предавались обучению труду ратному и учениям богословским) придавали жизни остроту ощущений, желудок радовали сырокопченые колбаски и замечательное монастырское вино, а когда Кевин наткнулся на хранилище древних фолиантов, нашлась и пища духовная. Правда, ею Ломей пренебрегал, предпочитая пищу земную, а вот Кельвин просто оторваться от нее не мог, с трепетом вчитываясь в истлевшие страницы древних манускриптов. Три года им везло. Они ни разу не попались. А за неделю до выпуска свистнули со склада самые лучшие кожаные нагрудники и, чтобы привыкнуть к ним, начали носить их под рясами, представляя себе, что эти черные хламиды самые настоящие рыцарские латы.

…Каменная стрела со свистом рассекла воздух. Кевин поднырнул под нее, действуя чисто автоматически. Делать так ему приходилось уже не раз в этих жутких, внезапно ополчившихся на него подземельях. Ратная выучка ордена не подвела. Пока что ему везло. Прокатившись кубарем по каменным плитам, он миновал проход, арка которого была расположена довольно низко относительно уровня пола, предварительно вмазавшись лбом в притолоку, так как очередной факел при его приближении почему-то не зажегся, помянул древних строителей недобрым словом, пересчитывая ребрами ступени, ведущие вниз, но грохот за спиной заставил его возблагодарить всех святых, а заодно извиниться перед строителями. Они даровали ему еще несколько драгоценных секунд. Около прохода организовалась плотная пробка из тел каменных горгулий, жаждущих вонзить когти в бедного послушника. Послушника… да он сейчас должен на арене мечом и копьем махать под одобрительные возгласы толпы, подтверждая звание лучшего выпускника ордена. Уж кому-кому, а ему-то высокое звание рыцаря ордена Белого Льва было бы гарантировано! И на правом плече сейчас появилось бы изображение Белого Льва, посланного Вездесущим! Оно всегда волшебным образом появляется у выпускников ордена, как только они получают звание рыцаря. Ну, надо же было в ночь перед самым выпуском вновь сунуться сюда!

…Хранилище бесценных фолиантов манило его, притягивало к себе, словно магнит кусок железа! Войдя внутрь, Кевин привычно осенил себя знаком Вездесущего и… Стена за его спиной с тихим шуршанием закрылась, а стеллаж у противоположной стены, забитый древними фолиантами, повернулся вокруг своей оси, открывая проход, который раньше на знамение Вездесущего не отзывался. Может, это подарок в честь праздника? В день основания ордена Кевин в тайной библиотеке оказался впервые.

– Не может быть… – В образовавшемся проеме загорелся масляный светильник в виде головы белого льва.

Да, твердо решил юноша, это действительно прощальный подарок судьбы. Белый лев. Знак святого Сколиота! Не раздумывая, он бросился вперед, птицей пролетел по коридорчику и был жестоко наказан за невнимательность. Коридор кончался аркой с несколькими ступеньками вниз. Чтобы пройти их, надо было пригнуться, но жутко спешащий Кевин протаранил арку лбом, и под сноп сыплющихся из глаз искр выдал на тролльем языке набор идиом, которых знать ему было не положено.

– Во, блин, понастроили!